Это не вымысел. А так все и было, почти так. Только речь своего собеседника чуть-чуть подредактировал.
Еду вчера в такси в Бейт-Хорон по северному шоссе 45, которое на Модиин. Шофер-араб нервничает, говорит, что там опасно. Я занят попытками дозвониться по пелефону, связь то пропадает, то снова оживает, мерцая, как озябший светлячок.
- Ты что, ребе, не боишься?
- А что случилось? – спрашиваю я, не оставляя попыток реанимировать аппарат.
- Да ладно тормозом прикидываться, – говорит мой рулевой на чистом иврите. – Люди коктейль Молотова кидают, я за такие деньги не поеду.
- О'кей, – говорю, – накину пять шекелей. – И снова вслушиваюсь в тишину телефонного эфира. (Вопрос, зачем он согласился меня везти, я вообще не задаю. Без толку.)
- Люди обеспокоены строительством Храма, – печально заявляет шофер, увеличивая скорость на подъеме от Рамот к могиле пророка Шмуэля. – А ты со своими пятью шекелями.
- Какого Храма? – спрашиваю, продолжая прикидываться тормозом, и одновременно тряся в воздухе трубкой "Нокиа", как градусником. Ей это как мертвому массаж.
- Третьего!! – кричит шофер и поддает газу. – Третьего и последнего Еврейского храма[1].
- Ну и пусть, вам-то что? – флегматично заявляю и снова набираю номер.
- А то, что после Третьего храма нас выгонят из Страны. Так что давай тридцать.
- Ага, – говорю я, – сейчас расстегнусь. Десять и не шекелем больше. Я чужие слухи не спонсирую.
- Не слухи, а чистая правда, – говорит он и снова газует, на этот раз на спуске к Гиват-Зееву. – Как только ваши отстроят Хурбу[2], сразу приступят к Храму[3].
- Да где написано-то? – В трубке раздаются далекие гудки.
- Везде написано! – Шофер в отчаянии доводит скорость до 110, я чувствую себя штурманом болида на Формуле-1. Гудки продолжаются. Никакого ответа.
- Хорошо, – соглашается мой араб, – давай двадцать пять, если не передумал.
- Двенадцать, – соглашаюсь я, а в трубке длинные гудки переходят в короткие. Обрыв на линии.
- Мало того, что Хурбу отстроили, так еще и выше всех мечетей Старого города. Это конец! Так старики говорят. Когда встанет Хурба выше мечетей[4], откроются Золотые ворота[5]. Двадцать два!
- Что двадцать два? – не понимаю я. – Золотые ворота сами по себе не откроются. Там ваше кладбище, а Машиах – коэн, ему через кладбище ходить нельзя.
- Так он же на осле!! А на осле можно! – кричит шофер, и мы молнией вылетаем на шоссе Бегина, презирая все цвета на светофоре. – Двадцать!
Я снова набираю номер и прерываю его плачь об осле:
- Пятнадцать так пятнадцать! (Действительно, чего спорить, если мы почти подъехали?) И охота вам верить во всякие глупости?
- Ребе, это не глупости! Раз наши старики говорят, значит, так оно и есть. И это страшней, чем интифада[6]. Сам посмотри: Хурба стоит, Золотые ворота вот-вот откроются. Ваш Машиах идет. Сейчас на кладбищах мертвые встанут – опять же ему не помеха.
Я соглашаюсь:
- Ага, "а вдоль дороги мертвые с косами стоятЬ. И тишина". (Леорэх адэрех омдим метим им хэрмешим, ведмама.)
- Чего? – не понимает меня араб. Невежда, классики не видел.
И тут мы приезжаем. На въезде в Бейт-Хорон связь, наконец-то, пробивается сквозь помехи . Хозяин дома, куда я, собственно, и еду, усталым голосом говорит мне, что он в Иерусалиме, рядом с Яффскими воротами. Мол, извини, попал в пробку. Арабы бесчинствуют, не дают проехать.
Что остается делать? Я ему советую:
- Ты доплати, они поедут дальше. Накинь пару шекелей.
- Ты о чем? – спрашивает мой друг.
- Держи пятнадцать, – говорю я шоферу. – Летим обратно.
http://r5gor.livejournal.com/36539.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий